«Пятая колонна» Китая. Пекин выбирает курс в отношении своих «диссидентов»

Многие граждане нашей страны, уставшие от деятельности российских «демократических центров оппозиционной мысли», завидуют соседям-китайцам. Согласно получившей распространение пасторальной картинке, в стране периодически вспыхивают протесты, но это, скорее, стихийные бунты, никак не связанные с работой «диссидентов».

Нам кажется, что вот там – тишь да гладь. Да еще в КНР год от года быстрыми темпами растет объем валового внутреннего продукта – если сбудутся прогнозы, то уже в этом году экономика Поднебесной станет самой крупной в мире. Соответственно, повышается и качество жизни.

Но реальность такова, что, как и в любой другой стране, в Китае присутствует определенная и немалая прослойка недовольных. Попробуем понять, из кого она состоит. Скажем очевидную вещь: коль скоро в Китае имеется «творческая интеллигенция», исповедующая западные ценности, то, разумеется, она «не может молчать».

Стремление заявить о себе, любимом, порой выливается в откровенно глупую и провокационную болтовню сродни настроениям конца «перестройки»: тогда многие наши либералы принялись уверять сограждан в том, что «мы могли пить баварское пиво, а не воевать в Великой Отечественной». Восхваляемый Западом писатель-диссидент, лауреат Нобелевской премии мира 2010 года Лю Сяобо еще в далеком 1988 году заявил, что его родине потребуется триста лет, чтобы пережить настоящую историческую трансформацию. То есть «перестройку», по западным стандартам.

Исходя из того, что Пекин ныне один из главных соперников мировой гегемонии Запада, идея «вернуться в светлое прошлое» под кнут колонизаторов, оказаться на задворках истории, сегодня особой популярностью не пользуется.

Стоит заметить, что китайская творческая интеллигенция очень любит делать мрачные прогнозы – в 2009 году некто Вэй Цзиншен заявлял о том, что власти предержащие в Китае будут свергнуты в 2009–2010 годах на фоне глобального экономического кризиса, который должен ударить и по самой густонаселенной стране мира.

Вторая протестная группа – это рядовые граждане КНР, выдвигающие те или иные требования экономического характера. Именно они являются зачинщиками многочисленных стихийных бунтов против передачи крестьянских наделов под строительство предприятий либо жилых кварталов, именно они требуют повышения зарплаты или решения острых экологических проблем.

Третья группа – те, кто протестует, исходя из религиозных мотивов. Здесь речь идет в подавляющем большинстве о христианах западных конфессий: количество действующих церквей не поспевает за растущим числом верующих, которым приходится собираться, как и во времена первых христиан, на дому. Заодно отмечу: китайскому руководству, публично заявляющему о своей приверженности коммунистической идеологии с местной спецификой, явно не по душе рост числа приверженцев влиятельной мировой религии.

И наконец, последняя группа – националистские, сепаратистские движения, действующие в Синьцзян-Уйгурском автономном округе, Тибете, Внутренней Монголии. Несмотря на усердно раздуваемые западной пропагандой акции этих движений, хвастаться своими успехами им не следует. К тому же надо понимать: если Западу и удастся накалить обстановку на национально озабоченных окраинах КНР, то практически гарантирована дальнейшая консолидация великоханьского этноса, подавляющая часть из которого уже не будет усматривать в Западе доброго друга. Дает о себе знать и политика Пекина по развитию национальных окраин, в один только Тибет намечено инвестировать немалые средства с целью привлечь в этот регион ежегодно до трехсот тысяч туристов к 2015 году.

Как же Запад поддерживает китайских диссидентов? Прежде всего – «раскручивает» их в своих средствах массовой информации. «Раскрученные» удостаиваются подачек в виде грантов и премий, а также статуса героя – но не у себя в стране, разумеется. Перешедшие в разряд подобных «знаменитостей» жители Поднебесной становятся крепким орешком для тамошних правоохранительных органов, любое их задержание или арест вызывают неадекватную реакцию западных политиков.

Для нанесения смертельного удара на арене идеологической борьбы западники должны внести раскол в среду великоханьцев. Чтобы понять, с чем именно ведут в Китае борьбу мастера западной пропаганды, надо уяснить слагаемые чувства «национальной гордости великоханьцев».

Краеугольный камень – это искреннее восхищение своей древней историей. И действительно, самая населенная страна — представитель одной из величайших древних цивилизаций, дошедших до наших дней.

Связь с великими героями древности стремились продемонстрировать и во времена господства «красной идеологии». В программных речах китайских руководителей еще в восьмидесятые годы можно было встретить пассажи вроде «мы, потомки Яо и Шуня». Яо и Шунь – одни из первых легендарных правителей-основателей Поднебесной, жившие почти четыре тысячи лет назад. Слышал ли кто-нибудь в речах Леонида Брежнева хоть какие-нибудь намеки на преемственность тогдашней политической системы с деяниями легендарного Рюрика или Ярослава Мудрого?

Для Запада разрушение этой части национального самосознания китайцев — дело архисложное. Они пытаются использовать промахи наших друзей. К примеру, в Поднебесной утверждают: их страна впервые сложилась как единое целое в III веке до нашей эры из княжеств, населенных этническим китайцами. На самом деле, дело обстоит не совсем так. Южные княжества Чу и Чжао были, по-видимому, населены народностями, весьма близкими к предкам современных вьетнамцев, о чем писали еще в семидесятые годы советские этнографы. Вместо того чтобы признать данный факт, историки Поднебесной по-прежнему настойчиво утверждают: речь идет об исконно китайских государственных образованиях. Вроде бы схоластический спор, но все это дает почву для разрастания настроений «реконкисты» во Вьетнаме. Там нет-нет, да и прозвучат хлесткие высказывания о том, что предметом территориального диспута с Пекином для Ханоя должны стать не только острова в Южно-Китайском море, но и ряд провинций КНР.

Официальные пропагандисты говорят, что некитайские государства сегодня полностью инкорпорированы в общее лоно истории страны – на том лишь основании, что сейчас, скажем, представители монголов и корейцев проживают на ее территории. Но, если корейцы в последнее время ведут себя более или менее лояльно по отношению к власти, то количество сторонников выхода из состава государства в китайской провинции Внутренняя Монголия отнюдь не уменьшается.

При всем этом особых успехов Запад на этом поприще не добьется: в Китае представители национальных меньшинств занимают довольно высокие посты, есть среди них и генералы, и руководители гражданских ведомств.

Получается, как у нас в советское время: у нацменьшинств шансы подняться по карьерной лестнице достаточно высоки. А «оппозиционность» ничего, кроме проблем, не принесет.

Ханьцы составляют более 90 процентов населения второй экономики мира. Поэтому закордонные «проповедники демократии» пытаются их расколоть. Противопоставляют Север великой страны Югу; издаются, например, учебники «кантонского языка», то есть южного варианта китайского.

Уже в самом названии подобных опусов заложена мина замедленного действия: в Пекине принято считать, что есть лишь единый китайский язык и его многочисленные диалекты. Да, многие из них просто «взаимонепонимаемы», но, исходя из политкорректности, они все же рассматриваются в качестве вариантов языка самой густонаселенной страны мира.

Речь идет о постепенном внедрении в сознание людей мысли о том, что они «разные», ведь сработала же пропаганда о необходимости разобщения двух частей одного народа – русских и украинцев. Вот и в случае с китайцами за океаном лелеют надежду постепенно расколоть великую нацию.

Следующий опорный столп китайского самосознания – отношение к событиям не столь далекого прошлого. Современный Китай был рожден в середине прошлого века, когда поддерживаемый Советским Союзом Мао Цзэдун сотоварищи подвели черту под феодальным и колониальным прошлым страны. Официальная точка зрения гласит, что таким образом перед китайцами открылась дорога к светлому будущему. С определенными оговорками ее можно принять: несмотря на наличие определенных социальных проблем, Поднебесная ныне является одним из ключевых игроков на международной арене.

Другой участок работы западников – идеологические атаки на образ Мао Цзэдуна. Для жителей Китая этот человек – символ государства, в котором они живут. Что-то вроде Владимира Ленина для людей старшего поколения в России. Практически во всех городах и весях нашего соседа есть свой памятник «великому кормчему».

Родители, приводящие сюда своих маленьких детей, внушают им на самом понятном языке: «Председатель Мао – хороший».

Изображения Мао помещают даже среди ликов буддийских святых. Есть и ярые последователи его идей, которые до сих пор стараются жить общинами в отдельных поселках: попав туда, вы начинаете ощущать себя словно в годы «культурной революции».

Да, эта личность оставила в высшей степени неоднозначный след в истории. Не будем говорить о его стойкой нелюбви к нашей Родине – здесь перемешались и отрицательные эмоции в отношении «вождя всех народов», который авторитарно, не допуская возражений, руководил действиями Мао в тридцатые годы, и, возможно, врожденная нелюбовь к СССР.

Есть к нему претензии и у сограждан. Чего стоят одни только эксперименты «кормчего» по увеличению урожайности и ускорению созревания сельхозкультур… На рисовых полях, к примеру, устанавливали освещение – таким образом Мао надеялся дать растениям дополнительную порцию света, чтобы они не «простаивали» ночью.

Не говоря уже о его получившей широкую известность кампании по уничтожению воробьев, из-за прожорливости которых якобы пропадала значительная часть урожая. Эффект был, как известно, совершенно противоположный. Тем не менее, заслуга Мао в том, что он сумел разглядеть суть китайского коммунистического движения, точно определить его основную движущую силу – многомиллионные крестьянские массы.

Что же ставит сегодня Запад в вину Мао? Чрезмерную жестокость. Китайцам пытаются внушить, что из-за непродуманных преобразований деревню поразил голод, жертвами которого стало тридцать миллионов все тех же крестьян. Цифры, конечно же взяты с потолка, но пропагандистские методы очень знакомы: точно так же лично Иосифа Сталина обвиняли в запредельном деспотизме и жонглировали десятками «миллионов замученных».

Большинство китайских «диссидентов» пока не решаются полностью очернять фигуру «великого кормчего», ограничиваясь сетованиям о том, что Мао в период «культурной революции» расправился с верными коммунистами.

Фу Цзе, бывший работник информационного агентства «Синьхуа», написал книгу «Империя Мао» о казненной в 1968 году некой Линь Чжао, ее жизни и деятельности. Автор с теплотой описывает все основные этапы жизненного пути этой девушки, завоевавшей симпатии товарищей по партии не только женским обаянием, но и готовностью жертвовать собой ради общего дела. В шестнадцать лет она примкнула к находившимся тогда в подполье коммунистам, рисковала жизнью ради победы марксизма, а через десять лет превратилась в ярого оппонента своих некогда любимых кумиров.

Еще одна любимая тема китайских «диссидентов» – события на площади Тяньаньмэнь в 1989 году. Либералы категорически настаивают на том, что вина за человеческие жертвы должна быть возложена на тогдашних лидеров коммунистической партии, наследников Мао Цзэдуна.

Но есть и действительно «больные» для китайских властей проблемы. Это порой очень нелегкие условия труда и быта рабочих и крестьян, коррупция, а также экология. Понятно, все это официальные средства массовой информации подробно освещать и анализировать не хотят. Так что в немалой степени благодаря именно усилиям «диссидентов» в Китае были запущены громкие судебные процессы над продажными чиновниками.

При этом объектами острой критики часто становятся высшие руководители страны. Например, оппозиционер Ю Цзе издал книгу о бывшем премьере Госсовета Вэнь Цзябао, назвав ее «Самый высокопоставленный актер Китая». Впрочем, книга тут же была запрещена в стране.

Зачастую обвинения, которые выдвигает автор, голословны, либо попросту вздорны. Ю Цзе уверяет, будто одной из причин обрушения зданий во время катастрофического землетрясения в провинции Сычуань в 2008 году стала не стихия, а низкое качество строительства, о чем знали центральные власти, в том числе и курировавший социальный блок Вэнь Цзябао. Но чиновники якобы не безвозмездно закрывали на это глаза.

С другой стороны, попытки властей запретить неугодные им публикации малоэффективны: значительная часть граждан может ознакомиться с ними, просто побывав в Гонконге. Не слишком помогают и репрессалии в отношении распространителей и издателей подобной литературы в стране. Неуклюже также выглядит предъявление «диссидентам» обвинений в совершении экономических преступлений. Наибольшую известность получил случай с художником Ай Вэйвэй, которого официальный Пекин в конечном итоге вынужден был освободить. К тому же руководство КНР все же допускает определенные «шалости», само давая очередной повод для выдвижения обвинений в свой адрес. Чего стоит только учеба в престижном американском вузе дочери Председателя КНР Си Цзиньпина…

В последнее время Пекин иногда действует по лекалам, выкроенным в годы нашей «перестройки». Например, в ходе недавнего визита в Китай государственного секретаря США Джона Керри его аудиенции удостоились четверо китайских правозащитников. «Правдолюбцы» посетовали, что им не дает развернуться в полную силу политика властей своей страны, направленная на ограничение доступа к ресурсам интернета.

Однако Вашингтон отдает себе отчет в том, что перебирать не стоит: Китай не только важнейший торговый партнер, но и важнейшее звено мировой цепочки разделения труда.

Нестабильность КНР будет означать свертывание производства, например, электроники. Поэтому США ведут себя аккуратно, недавно они отказали в предоставлении убежища китайскому дипломату. Поэтому, к примеру, конференции с участием диссидентов из Поднебесной часто проводятся в Германии.

Сегодня Китай стоит перед крайне нелегким выбором. Если власти начнут потакать «диссидентам» и их покровителям, то КНР неизбежно постигнет трагическая судьба Советского Союза. Остается преследовать инакомыслящих старыми жесткими методами, пусть и пойдя на конфронтацию с Западом…

С другой стороны, если китайское руководство не откажется от порой проглядывающего стремления обеспечить, в первую очередь, личное благополучие, то его популярность неминуемо упадет. Тогда дорога во власть будет открыта для различных проходимцев и агентов влияния Запада.
www.stoletie.ru