RussiaPost.su Глобальная политика
Анатолий Вассерман рассказывает о том, почему не стоит расстраиваться из-за лишения России права голоса в ПАСЕ, как интегрировать международное право в национальное российское и последствиях победы партии Сириза в Греции для Евросоюза.
Анатолий Вассерман: Членство в Парламентской ассамблее Совета Европы дало Российской Федерации трибуну для изложения своей позиции и возможность хотя бы изредка в тех вопросах, где западная часть Европы не выработала единого мнения, влиять на процесс этой выработки, в том числе и путем голосования. Сейчас у нас есть и другие достаточно эффективные трибуны для высказывания своей позиции и влияния на европейское общественное мнение. Это прежде всего телеканал RT и интернет, причем интернет важен тем, что там высказывают свои позиции рядовые российские граждане и, таким образом, видно, что речь идет о позиции не правительства, а народа. И в этом плане значимость трибуны Парламентской ассамблеи Совета Европы заметно упала. Когда нам запретили там голосовать, это, соответственно, резко сократило наши возможности влияния на позицию европейских парламентариев. Поэтому членство в Парламентской ассамблее нам, по сути, уже и не требуется. Тем более, что сама эта ассамблея – консультативный орган, не влияющий на принятие исполнимых решений.
Я не исключаю, что в скором времени мы выйдем и из самого Совета Европы и откажемся от исполнения решений, принятых под давлением этого Совета. Хотя, скажем, насчет того, отменять ли мораторий на смертную казнь, единого мнения в российском обществе тоже нет. Но, по крайней мере, мы сможем решать этот вопрос самостоятельно, без внешнего давления.
Так что, полагаю, если раньше Парламентская ассамблея Совета Европы нам и давала что-то (правда, исключительно в плане влияния на общественное мнение), то сейчас она не дает практически ничего и, решив в ответ на очередной приступ давления выйти из этой ассамблеи, мы ничего не потеряли.
В 90-е годы России был фактически навязан приоритет «международного права». Как так получилось, и не пора ли пересмотреть это положение?
Анатолий Вассерман: Приоритет международного права над внутренним законодательством обеспечивается механизмом ратификации. То есть международный договор, заключенный дипломатами или другими, надлежаще уполномоченными лицами, рассматривается законодательной властью так же, как если бы он был собственным законопроектом, и утверждается ею, входя таким образом в законодательство. Единственное отличие от внутренних законопроектов в том, что международный договор либо утверждается целиком, либо отвергается целиком. Бывают, конечно, случаи, когда парламент предлагает какие-то поправки в международный договор, но такие поправки тогда подлежат рассмотрению другими участниками договора. Поправки, вводимые в одностороннем порядке, другие участники договора вправе игнорировать.
Таким образом, положение о главенстве международного права над внутренним обеспечивается нормальной законодательной деятельностью, включающей международное право в состав внутреннего. Если же какие-то конвенции рассматриваются как обязательные без дополнительного утверждения парламентом, то тогда те, кто направлен на согласование и подписание этих конвенций, заранее наделяются соответствующим правом опять же через решение законодательной власти.
Это единственный допустимый механизм утверждения такого главенства международного права. Если какая-либо страна рассматривает международное право в качестве источника внутреннего законодательства без такого рассмотрения, то это значит, что такой страны в правовом смысле, воде бы, и нет, ибо не существует государства без государственного суверенитета. Поэтому нам имеет смысл просто рассмотреть, какие именно из международно принятых законов и правил были ратифицированы нашими законодательными органами, и исполнять только их. А все, что мы не приняли как законы, мы, конечно, можем учитывать, можем уважать, но для нас это не более, чем благие пожелания. Если мы считаем, что такое пожелание стоит сделать обязательным к исполнению, мы должны его ратифицировать. А что не ратифицировано, то не является частью законодательства.
Конечно, в нашей законодательной и законоисполнительной практике это правило, как и многие другие правила, часто нарушаются – ну, значит, нужно искоренять эти нарушения. В любом случае общий принцип именно таков: что не ратифицировано, то не действительно.
Выборы в Греции закончились победой ультралевой партии «Сириза». Приведет ли раскол европейских элит по поводу российских санкций к краху евро и европейской идеи? Что ждать от «Сиризы»?
Анатолий Вассерман: Насколько можно судить по предвыборной программе блока «Сириза», он далеко не ультралевый, он скорее популистский. Но таких левых требований, как, скажем, национализация экономики, не говоря уже о создании единых планирующих органов там нет. Поэтому я бы воздержался от квалификации «Сиризы» как ультралевого органа. Уж во всяком случае, Коммунистическая партия, не входящая в блок «Сириза», намного левее. Но что касается популистской части программы «Сиризы», то она, как ни странно, обоснована. Обоснована она тем, что «Сириза» требует от Европейского Союза не просто дальнейшего содержания греков, а компенсации того, от чего Греция была вынуждена отказаться по требованию ЕС.
При вступлении в Европейский Союз Греции пришлось сократить или вовсе закрыть многие отрасли собственного производства, конкурирующих с производством стран, ранее вступивших в Европейский Союз. Например, греческое виноделие пришлось сократить под давлением Франции и Италии. Греческое производство маслин и масла из них – сократить под давлением Италии и Испании, и т.д. И при этом сокращении Греция получила обещание, что ей дадут возможность взамен развить другие отрасли, например, туризм. А пока она будет это развивать в кредит, чтобы этот кредит был затем погашен из вновь созданных отраслей. Но затем оказалось, что Греции просто не позволяют создавать какие-либо действительно доходные новые отрасли, поскольку все они так или иначе конкурируют с тем, что в Европейском Союзе уже есть. И когда Европейский Союз потребовал возврата данных кредитов, оказалось, что возвращать их, по сути, не из чего, ибо выяснилось, что под давлением того же Европейского Союза Греция фактически не может зарабатывать.
Соответственно «Сириза» требует всего лишь продолжения тех компенсационных выплат, которые ЕС обещал именно в связи с тем, что не дает Греции зарабатывать самостоятельно. В таких условиях Греция считает, что требует лишь исполнения Европейским Союзом своих обещаний, а это уже далеко не популизм.
Действительно такие требования могут поставить под угрозу существование всего Европейского Союза, поскольку он фактически весь построен по такой пирамидальной схеме, когда страны, вошедшие в Союз раньше, получают выгоду в основном от стран, вошедших туда позже, ибо сокращают конкуренцию с их стороны.
К сожалению, в рамках ныне принятой экономической модели уйти от такой пирамидальной модели построения Евросоюза к полностью равноправному и взаимовыгодному взаимодействию практически невозможно. Поэтому я действительно полагаю, что исполнение требований «Сиризы» заставит пересмотреть модель, на которой строится весь Европейский Союз, и в этом плане может даже угрожать его существованию. Ибо если окажется, что эту модель невозможно всерьез реформировать, альтернативой окажется распад Европейского Союза.
Но я все же полагаю, что конкретная экономическая модель – дело преходящее, а вот сама возможность наладить равноправное взаимовыгодное взаимодействие несомненно полезнее, чем экономические модели, ограничивающие эту возможность.
