Александр Пыжиков: Распутин-2

Имя Григория Распутина известно каждому.

Его образ давно стал символом интриг, определявших жизнь придворных кругов на финальном этапе существования Российской империи.

Крах державы во многом явился следствием дискредитации царской четы, попавшей, как считалось, под влияние своего «сокровенного друга». Однако распутинским колоритом отнюдь не исчерпываются перипетии той эпохи. Если «всемогущий старец» знаменовал собой общий кризис верхов, то экономический распад олицетворяла другая эксцентричная фигура — предприниматель Карл Ярошинский. Это имя, сотрясавшее деловой мир страны, сегодня практически забыто, поскольку полностью заслонено распутинскими мифами.

Тем не менее, по мнению современников, эпопея Ярошинского, в мгновение ока представшего в роли вершителя судеб банковского мира империи, оказала на страну не меньший разрушающий эффект, чем похождения старца.
Уникальность Ярошинского состояла в том, что, будучи дельцом средней руки, он сумел осуществить мощнейшую экспансию против питерских банков. Напомним, эта финансово-промышленная группа являлась флагманом российского бизнеса, становым хребтом всей отечественной экономики. С момента ее возникновения никто не мог оспорить ее лидирующие позиции.

Тем более удивительно, что это удалось малоизвестному киевскому предпринимателю, чьи интересы ограничивались сахарной отраслью.
Он занимался перепродажей пакетов акций рафинадных предприятий, расположенных на Украине. Казалось бы, ничто не предвещало его восхождения на деловой олимп Российской империи.

Все стремительно началось осенью 1916 года. Киевский бизнесмен неожиданно объявляется в Петрограде и с ходу приступает к скупке акций солидной финансовой структуры — Русского торгово-промышленного банка. Сначала Ярошинский получает статус одного из акционеров, после чего усилия по установлению контроля над банком приобретают целеустремленный характер.

Например, крупный пакет ценный бумаг этого банка находился в залоге у министерства финансов. Стремясь завладеть им, Ярошинский поручает провести переговоры с ведомством одному известному питерскому дельцу, что тот, используя свои связи, и осуществляет.

Переход Русского торгово-промышленного банка в руки чужака насторожил многих.
В Петрограде не совсем понимали, с какой целью предпринята эта довольно хлопотная затея. Если интерес посредника, работавшего за приличные комиссионные, был очевиден, то поступок Ярошинского расценивали как игру азартного или психически больного человека, страдающего манией величия.

Однако после того как он получил контроль над банком, туда в виде вкладов стали поступать денежные средства, причем в таких объемах, которые удивили весь деловой мир. В столичных биржевых кругах начали циркулировать различные слухи. Министр внутренних дел Александр Протопопов счел нужным запросить информацию о Ярошинском. Киевское губернское жандармское управление сообщало, что последний действительно орудует большими капиталами, но соответствует ли его имущественное положение суммам, которыми он оперирует, «установить не представляется возможным». Известный шведский банкир, работавший в России, У. Ашбер вспоминал, как при упоминании о Ярошинском многие «только презрительно пожимали плечами».

Никто не знал, откуда в распоряжении у молодого предпринимателя оказались большие средства. Заметим, что догадки о подставном характере кипучей деятельности Ярошинского высказывались давно. К примеру, его удачный коммерческий старт объясняли связями при дворе: родной брат Ярошинского Франц был произведен в камер-юнкеры. В доказательство приводится записка Григория Распутина к министру финансов Петру Барку: помочь активному бизнесмену в каком-то коммерческом вопросе. Однако эта версия более чем сомнительна: трудно найти представителя высшей российской бюрократии, которому бы Распутин не адресовал поток всевозможных просьб, на которые уже мало кто обращал внимание.

Проливает же свет на всю историю один любопытный документ, а именно письмо к великому князю Михаилу Александровичу — младшему брату Николая II — его супруги Натальи Брасовой. Как известно, она (в девичестве Шереметьевская) была самым тесным образом связана с московской купеческой группой: ее отец и его ближайшие родственники работали по юридической линии на московский клан Рябушинских. В одном из писем к супругу Брасова рассказывала, как ее дядя рекламировал финансиста Ярошинского, всячески расписывая его таланты. В свою очередь она убеждала мужа вступить в дело, затеваемое этим уникумом. По ее словам, главная его цель — создать противовес питерским дельцам.

Как она поясняла, Ярошинский желал бы придать усилиям в этом направлении надлежащую окраску, а потому «ищет лицо русское и с большим положением, находя, что великий князь как нельзя более соответствует этим требованиям». Несложно догадаться, кто был истинным автором данной затеи.

Если бы московским купеческим тузам через Ярошинского удалось создать противовес столичным банкам, украсив его участием младшего брата Николая II, который как раз из-за своей супруги находился в натянутых отношениях с императорской четой и двором, то это создало бы ситуацию поистине со скандальным оттенком.
Лишь апатия Михаила Александровича помешала осуществиться этой заманчивой комбинации.

Рейдерский захват

Тем временем, заполучив в качестве стартовой площадки Русский торгово-промышленный банк, Ярошинский приступает к главному — расколу столичной банковской группы. Мишенью были выбраны Русский банк для внешней торговли и Петроградский международный банк.

Направление удара выбрано неслучайно: оно имело идейную подоплеку, а именно ликвидацию немецкого засилья в российской экономике.
Напомним, что вдохновительницей этой борьбы выступала как раз купеческая буржуазия, сделавшая ее с начала войны своей «визитной карточкой». Из ведущих питерских банков два названных выше были особенно тесно связаны с немецким капиталом. Русский для внешней торговли банк, основанный при самом деятельном участии Deutsche Bank, всегда считался форпостом германских сил, откуда немецкое влияние распространялось по всей стране. Возглавляли этот питерский банк выходцы из высшей бюрократии: бывший министр торговли и промышленности Владимир Тимирязев и бывший высокопоставленный чиновник минфина Леонид Давыдов. Однако из пятнадцати членов совета банка только шестеро находились в России, а остальные проживали в Германии.

Аналогичная ситуация наблюдалась и в Петроградском международном банке, занимавшем вторую строчку в рейтинге отечественных банков. Его также называли проводником немецких интересов, а руководство банка подвергали нещадной критике.

Иными словами, в условиях войны с Германией эти финансовые активы представляли собой весьма перспективные объекты для рейдерской атаки.
И Ярошинский начинает плотно заниматься ими. Подконтрольный ему Русский торгово-промышленный банк создает «для поддержки полезных России предприятий и для взаимной помощи в случае уменьшения оборотных средств» два консорциума с целью покупки и последующей продажи 40 тыс. акций Русского для внешней торговли банка и 40 тыс. акций Петроградского международного банка. Как и в случае с приобретением Русского торгово-промышленного банка, основными операторами по скупке выступили известные питерские и киевские дельцы.

Эффект от всего этого напоминал разорвавшуюся бомбу, взрыв которой накрыл собой весь деловой мир Петрограда.
Русский для внешней торговли банк находился на грани капитуляции; сопротивление оказывал лишь швейцарский подданный И. Кестлин ‒ ключевое лицо в правлении. Упорного иностранца обвиняли в симпатиях к немцам, но никак не могли отправить восвояси. Интересно, что в то же время начали ходить слухи о скором переводе правления банка из Петрограда в Москву, где подыскивались соответствующие его статусу площади. С огромным Петроградским международным банком дело обстояло сложнее. Его правление во главе с Вышнеградским до первой мировой войны уверенно держалось за счет пакетов, принадлежащих германским банкам. С начала войны общие собрания акционеров стали случайными, что вполне устраивало руководящие органы.

Но когда началась массированная скупка акций, положение изменилось. Ярошинский был близок к тому, чтобы заполучить контрольный пакет банка и реорганизовать правление, удалив из него Вышнеградского и его сторонников.

Они отбивались всеми силами, пытаясь перекупить свои же акции там, где это представлялось возможным, и параллельно предлагая Ярошинскому отказаться от попыток сместить руководство, получив взамен широкое финансирование его предприятий.
Однако тот не польстился на компромисс (что, кстати, свидетельствует о его истинных намерениях) и решил, если «количество купленных акций еще не образует действительно контрольного пакета, целесообразно сосредоточить консорциальный пакет акций Петроградского международного банка до размера действительно контрольного».

Обострившийся конфликт разрешился лишь благодаря активному вмешательству Русско-Азиатского банка. Его ключевые акционеры выступили на стороне Вышнеградского и его правления. В трудную минуту они не оставили своих давних партнеров и перекупили часть акций, не дав Ярошинскому составить искомое большинство. Ведь речь фактически шла о развале мощной питерской банковской группы с ее устоявшимися многолетними связями. Следствием рейда Ярошинского стала полная дезорганизация отлаженной системы коммерческих банков, что только усилило нарастающий экономический хаос, в который погружалась страна.

Александр Пыжиков — доктор исторических наук, профессор, ведущий научный сотрудник РАНХиГС
https://pfact.ru