RussiaPost.su Глобальная политика
Как-то раз решил Зигмунд Фрейд подвергнуть психоанализу юмор. Ответственно подошёл к делу, разбирал так, что аж вспотел. Но по сути понял и зафиксировал только одно — что юмор под воздействием анализа испаряется, от слова «совсем». Неувязочка вышла.
Но отрицательный результат, особенно в науке, тоже результат. Фрейд ясно показал, что сама категория смешного находится где-то очень над прочими категориями. Это какая-то такая лёгкая целостность, что при любой попытке её схватить, она тут же лопается, что твои мыльные пузыри. Даже хуже. Наверное, каждому знакомо непреодолимое желание стукнуть того, кто пытается рассказать, в чём соль анекдота. Но мы пока не будем лезть в такие дебри (хотя и очень хочется).
Пока попробуем зафиксировать то, что точно понятно. И начнём с незапамятных времён.
Сообщения о том, что люди смеются очень давно, оставим британским учёным, а сами сконцентрируемся на том, что очень давно стали существовать и специальные люди, которые сделали смех своей профессией. Мы не знаем, когда именно они появились, но образ шута, скомороха является настолько прочным в нашей картине мира, что приобретает архетипические черты.
Для нашего времени хрестоматийным образом скомороха, конечно, является этот эпизод из «Андрея Рублёва» Тарковского:
Если говорить о Руси, то упоминание о скоморохах начинается сразу же, как появились церковные тексты, то есть, с момента, который современная наука подаёт как появление у нас письменности. И упоминание это, конечно, сразу негативное. Официальная церковь всю свою жизнь на нашей территории ведёт непримиримую борьбу с представителями индустрии развлечений (а смех — это ведь всегда праздность, всегда от нечего делать, признак дурачины и всё такое прочее). Мы, собственно, в основном только благодаря этим запретительным указам и наставлениям и знаем о том, что они были, эти весёлые люди.
Изображение: cdn.pixabay.com
Не буду утомлять читателей ссылками на древние тексты и их современные исследования, сразу подытожу все основные черты скоморошества на Руси.
Изображение: c7.alamy.com
Скоморохи всегда были тесно связаны с отправлением дохристианских культов. Они были неотъемлемыми участниками свадебных и похоронных церемоний, причём, церковники жаловались, что вот, мол, придут люди на жальник-кладбище, им бы скорбеть надо, как всем нормальным, а они наслушаются скоморохов и давай ржать аки кони. Ну да, поминальные тризны у славян-язычников вроде всегда были скорее весёлым праздником, чем унылым ритуалом.
Игры и пляски скоморохов практически всегда сопровождались переодеванием и использованием личин-масок. Один из самых известных корпусов былин с упоминанием скоморохов — это былины про Добрыню и Алёшу, когда Добрыня пошёл в поход, а в это время Алёша (да, тот самый, Попович) охмурил Добрынину жену и давай с ней свадьбу играть. А Добрыня, конечно, тут из командировки и вернулся. Так вот, он узнал об этой свадьбе от скоморохов, нарядился вместе с ними и в этом наряде пришёл на ту самую свадьбу. И родная жена его в этом костюме не узнала! То есть, хорошая была маскировка. Фактически, новая личность.
Скоморохи были как осёдлыми, когда некоторые члены крестьянской общины на время праздников брали на себя скоморошьи функции (вот тут особенно было нужно это ряжение в личины), а были и на постоянной основе. Они сбивались в ватаги и такими ватагами путешествовали по стране, в перерывах между представлениями занимаясь всякими разными вещами. Так что, они были не только «весёлые», «захожие», но и «лихие». Короче, разбойники и аферисты были те ещё. И кстати, насчёт праздников. В древнерусском календаре примерно треть года была праздничными днями, так что работы осёдлым хватало тоже с головой.
Изображение: cdn.pixabay.com
Так как же, собственно, шутили?
Изображение: cdn.pixabay.com
Один принцип мы уже назвали. Это переодевание. Сам факт странного наряда, да ещё в сопровождении необычных телодвижений («выкобениваний», «выкаблучиваний» и прочих выкрутасов) не только привлекал внимание, но и вызывал смех. Можно даже шире взять и сказать, что это вообще принцип игры. Когда мы притворяемся не теми, кто мы есть на самом деле. Таким образом мы создаём вообще иную реальность, другое «на самом деле», в котором будут работать уже другие законы и из которого можно будет по-другому взаимодействовать с объектами реальности. Короче, тут уже магия начинается, а смех, вполне возможно, служит для кого-то точкой входа в особое состояние, а для кого-то, наоборот, шумовой завесой, не дающей проникнуть куда не надо.
Другой принцип описал М. Бахтин, и с ним до сих пор носятся как с писаной торбой все отечественные культурологи. Это принцип смены верха и низа, переворота. Он выражается и в непосредственном становлении с ног на руки, в акробатике с одной стороны, и в перевороте всех норм и правил, когда, например, становилась допустимой обсценная лексика, когда вообще все маркеры «хорошо»-«плохо» менялись местами. Бахтин считал, что такая народная низовая смеховая культура является естественной реакцией населения на закручивающее гайки государство (и эту мысль особенно лелеют разные диссиденты), но мы тут даже не собираемся вступать в полемику. Просто посмеёмся.
Изображение: cdn.pixabay.com
Но вот из этого принципа переворота (который по сути является частным случаем принципа игры) вытекает одно явление, о котором хотелось бы поговорить особо. Имя этому явлению — глум. Собственно, у нас скоморохов изначально так и называли (в том числе) — глумцы, глумотворцы. А слово, наверное, даже не нуждается в особом пояснении, поскольку с развитием интернет-общения глум приобретает всё более массовое распространение.
Тем не менее. Глум — это не просто шутка. Это издёвка, иногда довольно грубая, а иногда — так тонко замаскированная под лесть или серьёзный тон, что сразу и не поймёшь, что что-то не так. Конечно, когда Петрушка бьёт палкой немецкого доктора — это глум, но тут всё палочно прямолинейно, и говорить особо не о чем. А вот когда в народе создаётся «Служба кабаку» — пародия на церковную службу, где все элементы церковного богослужения заменяются на элементы кабацкого быта, это любопытно.
Изображение: cdn.pixabay.com
Ещё раз отметим, что скоморошество всегда существовало в оппозиции к официальной (христианской) культуре. Причём, только сама христианская церковь видела в этом проблему — для народной смеховой культуры было естественным делом осмеивать вообще всё. Это не был какой-то специальный демарш против христианства, это просто такое свойство народное, и, кажется, очень древнее свойство. Если у вас есть знакомые пацаны предпубертатного возраста, вы легко можете этот глум пронаблюдать: они совершенно искренне и до падения со стульев готовы смеяться абсолютно надо всем, без какой-либо задней мысли, без желания кого-то специально унизить или довести этим смехом. Это сложно принять тому, кто оказался объектом такого смеха, но факт остаётся фактом — это смех не против чего-то, а по поводу.
Изображение: cdn.pixabay.com
Очень может быть, что здесь мы сталкиваемся с одним из самых важных и действенных механизмов нашей психики. Подобное высмеивание всегда позволяет нам сохранить ту самую позицию над происходящим. Не стать элементом достаточно влиятельных психических структур, реально существующих и очень часто диктующих человеческим сообществам определённые программы поведения. Возможно, именно это церковь в скоморошестве всё время и бесило, что в итоге привело к тому, что она подключила-таки административный ресурс с приходом династии Романовых и фактически приравняла скоморошество к уголовному преступлению (царские грамоты 1648 года обязывали местные администрации безжалостно разгонять сборища людей, а у скоморохов отбирать и сжигать их музыкальные инструменты и прочее оборудование, их же бить и изгонять из городов).
Изображение: cdn.pixabay.com
Так что, уже с XVIII века скоморохи остались только в народной памяти, но обратите внимание, как эта память живуча в нас до сих пор! Скажем больше. Само скоморошество, конечно, никуда из нашей жизни не делось, как, наверное, вообще ничего из культуры не девается, а лишь меняет свои формы, обогащается, разветвляется на специализации и даёт плоды от скрещивания с другими видами. Судите сами — люди, которые вызывают «битие в долони», сейчас не просто многочисленны, но и разнообразны по своим концертным программам. Такой бизнес, как организация представлений, кормит десятки тысяч людей. Про личины, которые в нашем информационном мире стали такой незаменимой штукой, как аватары, можно вообще отдельную диссертацию написать.
Изображение: cdn.pixabay.com
Ну и главное — глум. Теперь называется «троллинг». Палка о двух концах. Для кого-то — прямая дорога по наклонной плоскости, а для кого-то — мощнейшее оружие в информационной войне. Думаю, у каждого есть пара-тройка любимых современных глумотворцев-троллей, которые занимаются этим делом регулярно и профессионально (в смысле, с гарантированным уровнем качества). Так что, всё, чем жили скоморохи, осталось с нами, живёт и процветает, набирает обороты и по-прежнему пользуется спросом. И разве кого-то волнует, что для этого уже не используются перчаточные куклы, медведи и гудки (кстати, гудок — это не дудочка, а струнно-смычковый инструмент, прародитель скрипки).
Изображение: cdn.pixabay.com
И в том-то всё и дело, что гораздо интереснее разобраться, что со смехом происходит сейчас. Поковырять всё-таки как следует, что делает для нас сейчас нечто смешным. И сделать это так, чтобы остаться в живых, в смысле, чтобы не разрушить эту тонкую живую целостность юмора. Я тут подумаю, как это лучше сделать, а вас попрошу пока в комментариях оставить свой самый любимый (показательный, смешной, случайный и т. д.) анекдот. Произведём инвентаризацию и систематизацию, глядишь, что-нибудь и родится.
Глеб Деев
https://4esnok.by
