RussiaPost.su Глобальная политика
Падение режима неизбежно. Вертолет на крыше Лубянки уже начал размахивать своими лопастями, заправленный бензином до самой Северной Кореи. Дни террана сочтены. В кафе «Жан-Жак» креаклы шумною толпою уже пьют клубничный смузи за окончание срока нелегитмного президента, попутно отравляя щедрые донаты Лехаиму Навальному на собственную яхту для расследований преступлений путинских олигархов в Ницце. Газпром проиграл стокгольмский арбитраж, и теперь все его ресурсы переходят под контроль Нафтагаза, в связи с чем Петр Порошенко даже запустил флешмоб «Прикрути» в Украине. Чтобы украинцы меньше потребляли газа – ведь он теперь не рашистский, а украинский. Надо напрячься и немного потерпеть для окончательной перемоги над русней. Конец Путина близок в устах Славы Рабиновича.
Несколько месяцев назад меня пригласили в Белый дом. В Овальном кабинете сидели сенаторы Джон Маккейн и Джо Либераман с насупленными лицами. «Ваши методы перестали работать, мистер Щаранский», — с порога заявил мне сенатор Джон Маккейн. «Стыдно сказать, но в России перестали уважать права человека и ценности свободы. В 90-е правозащитники в Чечне спокойно отменяли армейские операции, а сейчас что? Даже убийство Боруха Немцова не вызвало всеобщего народного гнева, чтобы уничтожить режим. Нам нужно менять концепцию».
Сенатор Джон Маккейн нажал красную кнопку на столе и в Овальный кабинет, чеканя шаг, зашел собственной персоной Костя Семен в форме майора Корпуса морской пехоты Оплота Свободы. Признаться, меня как из душа окатило. Стало вдруг совестливо и гадливо на душе. Красный политрук развернулся ко мне и сенаторам и рявкнул: «Ресоветизация! Партия жуликов и воров! Роттенберг, Тимченко, Чубайс, Гайдар, яхта Дерипаски, Настя Рыбка! При Сталине такого не было! Классовая борьба, Карл Маркс. Мы на горе буржуям мировой пожар раздуем. Из искры возгорится пламя. Ешь ананасы, рябчики жуй – день твой последний приходит буржуй. Так победим!»
Сенаторы Джон Маккейн и Джо Либерман поддержали оратора бурными аплодисментами и высказали явное одобрение перфомансом, выкрикивая “Fuck capitalism!” Меня снова как из душа окатило. Дотянулся проклятый Троцкий. Я с недоумением попросил уважаемых сенаторов разъяснить новую позицию Госдепа. За що стояли на Майдане? За что сложили голову Аня Политковская и Галина Старовойтова? Я ведь критиковал в свое время временный союз либералов и национал-большевиков Эдуарда Лимонова во время акций «31». Но сенатор Джон Маккейн красочно и убедительно призвал меня сделать ставку на красную идею в связи с провалом либеральных и националистических революций в Мордоре. Я не выдержал, резко встал из-за стола, швырнул на пол значок с изображением Валерии Новодворской и, глядя в глаза этим господам, чеканя каждое слово твердо произнес: «Я на выборы никогда не ходил, но в этот раз точно пойду за Грудинина голосовать. Кандидат от народа!». Стремительным домкратом я вышел из Овального кабинета в сторону Брайтон-Бич. Новая линия Госдепа мне стала ясна.
В трактире «Матрешка» висела гробовая тишина. Брайтонская интеллигенция ошарашено крутила головами, пытаясь осознать новую реальность. Я их безжалостно добивал: «Сдох Бандера, сдох и Березовский. Только Ленин вечно живой!». Аркаша Гобман и Абрам Жидовских отчаянно хлестали элитный польский самогон, со слезами на глазах. Яков Моисеевич Айлисман не мог понять, почему он должен стать коммунистом, ведь в 86-м он чудом избежал смерти в совке. КГБ приговорила его к смертной казни за две найденный пластинки «Битлз». Главред «Нашей Канады» Моисей Жидоплясов, помешанный на борьбе с большевизмом и коммуняками, беспрестанно повторял «Последние времена настают, докатились». Всех беспрерывно окатывало как из душа. Не помогало даже бесплатное мохито, с щедрой скидкой, которую я оформил у бармена Соломона для интеллигентов в честь нового курса партии.
Я сурово сверлил окружающую брайтонскую интеллигенцию и призывал к долгу перед Оплотом Свободы. «Госдеп сказал надо – правозащита ответила «Есть!». Гранты в опасности! Вы в каком полку служили?», — увещевал я неполживцев. Моисей Львович Пульман, краснея от смущения, тихо и застенчиво заявил: «А как же наши идеалы? Как на это бы посмотрели Боннэр и академик Сахаров». Я жестко парировал: «Академик Сахаров прежде всего был коммунистом! Вспомните, кто предложил концепт ядерной торпеды, которая должна была смыть Америку в Мировой океан. Только предательство вырожденца Брежнева, который уже начал прислушиваться к Путину и Чубайсу, предотвратило создание этого оружия для победы мирового пролетариата». Тут из-за стола вскочил диссидент Семен Яковлевич Штангенциркуль, положил руку на сердце, закатил глаза и отчаянно в тишине затянул «Вставай, проклятьем заклейменный! Весь мир голодных и рабов!». Совестливая интеллигенция, приготовившаяся уже петь гимн Украины, вновь застыла, с трепетом взирая на поющего. Потихоньку борцы за свободу начинали вставать и подхватывать Интернационал. Даже Моисей Жидоплясов, хоть и смотрел волком на меня, но героически пел: «Кто был ничем – тот станет всем». Окончилось же пение Интернационала дружным: «Это есть наш последний решительный бой!». Правозащитники таки приняли новую реальность борьбы с режимом.
Через некоторое время я с удовлетворением наблюдал, как брайтонская интеллигенция активно включилась в работу. Старенький айпад с разогнанного гей-парада обрел своё второе дыхание. Приходя в трактир «Матрешка», я с удовлетворением наблюдал как бывшие дочери офицеров сделали себе новые аккаунты — с аватарой Сталина или с ностальгическим «Мы из СССР». Правозащитник Аврам Изенгольц сделал себе аккаунт «Barbudos» с ликом Че Гевары и отчаянно разоблачал коррупционный режим Путина. Моисей Жидоплясов завел себе в твитере учетку «Альбертыч61», в которой регулярно рассказывал, как Путлер всю Сибирь китайцам продал. И уже даже добился чести быть ретвитнутым таким выдающимися борцами с коррупцией как Люба Соболь и Жора Албуров, не говоря уж о многочисленных евроукрах. Абрам Моисеевич Чингучкук поступил хитрее и завел себе акк Сереги Голубева, токаря из Сургута. В нем он призывал Сталина вернуться и голосовать за Грудинина, кандидата от народа.
Диссиденты втянулись в красную идею, обсуждали необходимость классовой борьбы и ресоветизации, требовали отменить итоги приватизации, и даже начали с ностальгией вспоминать советскую колбасу по 2.20. То тут, то там периодически возникали споры о трактовке «Капитала» Карла Маркса или нового выпуска Агитпропа Кости Семина. Борцы за свободу Самуил Кац и Ицхак Рабин как-то три часа яростно спорили, кому принадлежит лозунг «В борьбе обретешь ты право свое» – эсдекам или меньшевикам. «Конечно эсерам», — рассудил их спор правозащитник Моисей Адольфович Геббельсон и вновь погрузился в чтение переписки Энгельса с Каутским. На стену повесили красное знамя и портрет Сталина, а предводителя парижского дворянства князя Якова Щелбанского-Мышкина дружно обзывали булкохрустом. И теперь, зайдя в «Матрешку», уже не пугали яростные возгласы: «Власовская тряпка!», «Отнять и поделить!», «Смерть буржуям!», «Капитализм – смерть России», «При Сталине такой хуйни не было», «Прости нас, Гагарин, мы все проебали», «Путин слил Донбасс», «Армата ваша пластмассовая», «Зачем ракеты, если жрать нечего?». Правозащита в новом формате продолжала свою борьбу с режимом. Ведь никто кроме нас. Решения XXIV съезда — в жизнь! Вся власть советам! Так победим!
С уважением, Лев Щаранский.
ЖЖ: lev-sharansky2
