Заметки на полях. Интеллигенция и интеллектуалы

В минувшее воскресенье, 22 ноября, исполнилось 58 лет великому и ужасному, единственному живому классику мордорской литературы — Виктору Пелевину.

Сейчас, пребывая в возрасте 40+, я могу честно признать, что 20 лет назад мой ум просто не был достаточно острым, чтобы понимать тонкий троллинг, коим наполнены книги Виктора Олеговича. Нынче же я не понимаю, как человек, занимающийся творческим трудом, может не читать Пелевина.

Старчески бухтящие критики, обвиняющие классика в отсутствии оригинальности, самоповторах и прочем, не догоняют главного: всё, что Виктор наш Олегович хотел сказать серьёзного, он сказал давно — ещё в «первом дзен-буддистском романе». И суть, главное, Пелевин повторяет из книги в книгу, из произведения в произведение.

В этом классик подобен Миру, сердцевина которого неизменна, но её можно попытаться аллегорически описать с неисчислимого количества точек зрения. Виктор Олегович просто рассказывает нам одну и ту же историю на разные лады, но что ещё может сделать литератор, если любые слова относятся к сфере тоналя, а нагваль вообще невозможно описать словами?

Выбранный Пелевиным жанр магического реализма просто немыслим без обращения к притчам, иносказаниям и вечным сюжетам. И всё это классик использует виртуозно. Заодно попутно объясняя всякие нюансы окружающей нас обыденности мира людей.

Можно брать с полки любую книгу Пелевина, и эти нюансы посыплются оттуда градом. Допустим, откроем «Священную книгу оборотня», чтобы узнать про особенности поведения деловых эльфов:

…Не то, чтобы в «Национале» было так много портфельных инвесторов, просто я очень юно выгляжу, а каждый второй портфельный инвестор — педофил. Я их не люблю, скажу честно. Это профессиональное.

…Про богоискательство:

— …Представьте себе базарную площадь… В её центре стоит окруженный толпой эшафот, на котором рубят голову преступнику. Довольно обыкновенная для средневековой Индии картина. И для России тоже. Так вот, богоискательство — это когда лучшие люди нации ужасаются виду крови на топоре, начинают искать Бога и в результате через сто лет и шестьдесят миллионов трупов получают небольшое повышение кредитного рейтинга.

…И про мордорскую интеллигенцию, уступившую место «интеллектуалам»:

— А чем интеллигент отличается от интеллектуала?
— Различие очень существенное, — ответил он. — Я берусь объяснить только аллегорически. Понимаете, что это значит?

Я кивнула.

— Когда вы были совсем маленькая, в этом городе жили сто тысяч человек, получавших зарплату за то, что они целовали в зад омерзительного красного дракона. Которого вы, наверно, уже и не помните…

Я отрицательно покачала головой. Когда-то в юности я действительно видела красного дракона, но уже забыла, как он выглядел, — запомнился только мой собственный страх. Павел Иванович вряд ли имел в виду этот случай.

— Понятно, что эти сто тысяч ненавидели дракона и мечтали, чтобы ими правила зелёная жаба, которая с драконом воевала. В общем, договорились они с жабой, отравили дракона полученной от ЦРУ губной помадой и стали жить по-новому.

— А при чем тут интелл…

— Подождите, — поднял он ладонь. — Сначала они думали, что при жабе будут делать точь-в-точь то же самое, только денег станут получать в десять раз больше. Но оказалось, что вместо ста тысяч целовальников теперь нужны три профессионала, которые, работая по восемь часов в сутки, будут делать жабе непрерывный глубокий минет. А кто именно из ста тысяч пройдет в эти трое, выяснится на основе открытого конкурса, где надо будет показать не только высокие профессиональные качества, но и умение оптимистично улыбаться краешками рта во время работы…

— Признаться, я уже потеряла нить.

— А нить вот. Те сто тысяч назывались интеллигенцией. А эти трое называются интеллектуалами.

В общем, следующие заметки на полях моего журнала не опять, а снова будут посвящены творчеству живого классика. Если вы любите магический реализм, троллинг и цинизм, то милости прошу.

Пелевину — долгих лет жизни. Пусть не спешит уходить в нирвану, а приносит радость живым существам как можно дольше. Ведь мы здесь, в этом чудесном сне Бога, чтобы радоваться и смеяться, разве не так?

ЖЖ: ifc