Когда-то мы говорили, что никогда не забудем, но забыли ведь. А кто-то и вовсе не знает о таких страницах истории Российской Федерации. Поди и Чеченскую войну забываем, так? Но все-таки коль зарекались помнить, так давайте свой зарок выполним, чтобы не повторилось.
14 июня 1995 года около двухсот боевиков банды Басаева захватили в заложники почти две тысячи человек – мирных граждан Будённовска. Боевики шли по городу, вылавливали на улицах людей, вытаскивали из домов и сгоняли в местную больницу. Кто отказывался, тех расстреливали. Так убили практически всех милиционеров, которые пытались оказать сопротивление или отбить людей.
Боевики въехали в город на КАМАЗах, по пути к больнице расстреляли порядка сотни человек, совершили нападение на городскую администрацию, медучилище, пожарную часть, Дом детского творчества. Ну и в дома, что по дороге попадались, заскакивали – вытаскивая оттуда людей. Всего было захвачено порядка 600 человек. Да в больнице было более тысячи человек – медицинский персонал и больные, находившиеся на излечении.
Для устрашения из числа заложников было отобрано шесть человек, которых расстреляли перед главным больничным корпусом. Еще частью заложников окружили цистерну с топливом, угрожая взорвать ее в случае, если требования боевиков не будут удовлетворены. В это же время минировалось здание больницы, в которую согнали всех оставшихся заложников, и, естественно, там же, в здании больницы, находились все пациенты и медперсонал. А требовали боевики ни много ни мало — отделения Чеченской республики от Российской Федерации и начала переговоров с Дудаевым.
Боевики заходили в город «правильно»: отрубили телефонную связь, нарушили водо- и газоснабжение, блокировали работу предприятий и учреждений Будённовска. В общем, буквально за сутки басаевцы взяли под контроль весь город, и уже после этого Басаев выдвинул свое основное требование. Ну а чтобы подтвердить всю серьезность намерений и под предлогом того, что журналисты пришли невовремя, было расстреляно еще шесть человек.
Боевики тоже время зря не теряли – в качестве живого щита у всех проемов (двери, окна) выставили заложников, и правоохранителям пришлось отказаться от использования некоторых видов вооружений. По заложникам бить из гранатомета или автомата – это надо иметь нечеловеческую нервную систему.
Помимо МВД в операции, вроде как, участвовали и военные, руководил армейским штабом генерал-полковник Квашин. Он искренне полагал, что данную ситуацию должна решать милиция, а военные со своей стороны могут предложить только разбомбить больницу с вертолетов: бандитов вместе с заложниками.
Третий штаб был чисто милицейским и руководил им генерал Медведицков — он и начал переговоры с бандитами и по несколько раз в день заходил в больницу. Он же и выводил маленькие группы заложников.
А вот так договаривался В. Черномырдин с Басаевым:
19 июня бойцы спецподразделения «Альфа» освободили большую часть заложников…
Сейчас пишут, что приказ о штурме больницы отдавал лично Ельцин. Сам Ельцин давно упокоился и ни опровергнуть, ни подтвердить это не может.
В общем, «Альфа» начала штурм, во время которого погибло порядка двадцати заложников. В целом, по итогам теракта, погибло 129 человек, в том числе 18 милиционеров и 17 военных.
Бойцы подразделения «Альфа» шли на штурм тройками, без огневой поддержки, под шквальным огнем бандитов. В этой бойне подразделение потеряло треть своего состава – это самые большие потери за всю историю существования данного спецподразделения. Кроме этого ранения получили более 400 человек.
Закончился штурм тем, что большая часть заложников была освобождена, а боевики с оставшимися заложниками сели в грузовики и уехали на территорию Чечни. В числе тех, кто отправился с боевиками в качестве заложников, были депутаты, журналисты, члены администрации. Въехав на территорию Чечни, боевики заложников освободили.
После случившегося Ельцин, что называется, «рвал и метал»: своих постов лишились министр по региональной политике и по делам национальностей Н.Егоров, министр внутренних дел В.Ерин, а также директор ФСБ С.Степашин и другие специалисты, принимавшее самое непосредственное участие в операции по освобождению заложников.
Итогом теракта стало решение правительства РФ о том, что с террористами переговоров не ведут и уж тем более с заложниками не отпускают восвояси на подогнанных для этих целей автобусах.
Рассказ участников событий
«Если бы с ними расправились, не было бы «Норд-Оста», Беслана»
Мы слышали по радиосвязи, как наш сотрудник Владимир Соловов, который потом погиб, говорил, что ранен в руку, что он сам себе наложил жгут, но продолжал вести бой. Оказавшись буквально в чистом поле, без каких-либо естественных укрытий, он стал легкой мишенью. Снайпер ему, по-моему, в сердце попал из-за того, что ему пришлось приснять бронежилет, чтобы сделать себе перевязку.
Дима Рябинкин вместе с двумя бойцами из своей тройки оказался прижатым к земле. А снайпер и пулеметчик врага вели прицельный огонь с третьего этажа. С 25 метров целиться на третий этаж лежа практически невозможно. И он, прикрывая товарищей, которые пытались уйти за какое-то капитальное, непростреливаемое укрытие, встал на одно колено и погасил огневую точку. Но тут же выстрелом снайпера прямо сквозь нашу каску, которую мы считали практически пуленепробиваемой, вошла пуля. Под углом почти в 90 градусов. Его ребята оттащили, он еще какое-то время жил, но по дороге в больницу скончался.
Третьим погиб снайпер Дмитрий Бурдяев, который находился со стороны детского сада. Он начал вести прицельную стрельбу по огневым точкам, был демаскирован в какой-то момент и решил поменять свою позицию, как и положено, по тактическим соображениям. И когда он перебегал между укрытиями, которыми служили открытые детские веранды из кирпича, вражеский снайпер попал ему в бок, где нет защиты бронежилета. Он был убит на месте.
Было примерно 20 человек раненых, в том числе с довольно серьезными ранениями, из-за которых некоторые офицеры потом не смогли продолжить службу. Но основная часть раненых хоть и получила достаточно серьезные повреждения, но после реабилитации вернулась в строй.
За сутки до того, как было принято решение штурмовать, наши руководители, как я уже потом узнал, произвели подсчет того, что реально произойдет, если выполнять этот приказ дословно. До 72 процентов спецназовцев должны были погибнуть, и при этом должно было погибнуть порядка 80 процентов заложников.
Назвать эту операцию освобождением заложников нельзя, потому что освобождать трупы заложников — это не значит освобождать заложников. Если говорить проще, военным языком, чтобы таких параметров достичь, можно окружить танками эту больницу и расстрелять ее боевыми снарядами, как это сделал Борис Николаевич в 1993 году, когда стрелял по Белому дому (правда, там стреляли болванками). Результат был бы такой же: погибли бы 80 процентов заложников, террористы бы сдались, только при этом остались бы в живых 72 процента спецназовцев.
Но решение было принято. Мы его не оценивали и не ставили под сомнение. Более того, у меня не было никакого сомнения, что мы выполним этот приказ, потому что у нас не было полной картины того, что там внутри происходит: какое количество боевиков, какое вооружение и какая мощь будет нам противостоять.
«Президент приказал не церемониться»
Сергей Поляков, в 1995 году — руководитель Первого отдела группы «Альфа»:
Я в тот момент служил в специальном подразделении «Альфа» на должности начальника первого отдела, и вместе с начальником нашего кадрового аппарата мы были на выезде в пограничном училище, где занимались подбором кандидатов. Нам представляли курсантов, которые имели желание в дальнейшем продолжить службу в специальном подразделении. Где-то в 11-12 часов прошел звонок от дежурного по управлению о том, что объявлена боевая тревога. Я перезвонил начальнику управления, генерал-лейтенанту Александру Гусеву. Он сказал, что пока совершенно непонятно, что происходит, поэтому не торопитесь — занимайтесь своими делами. Мы закончили свою работу и где-то около двух-трех часов прибыли в подразделение.
Я еще раз поднялся к начальнику управления. Он сказал, что никто не может понять, что там происходит, и предположил, что, по всей видимости, мы никуда не вылетаем. Я вышел от него, рядом был кабинет моего подчиненного, начальника второго отделения Александра Матовникова. Там собрались руководители второго отделения. Я уже не помню, у кого был день рождения, мы чаю немного попили, и буквально через пять минут прозвучала команда подтверждения боевой тревоги, десятиминутная готовность к выезду. После этого мы выезжаем в Шереметьево и оттуда летим в Буденновск.
Васия: Наша жизнь — калейдоскоп
https://24hok.ru