Разбрасывая по сторонам ошмётки раннего мокрого снега, перемешанного с водой, отчаянно гремя поношенными железками, содрогаясь на ухабах и опасно кренясь на поворотах, по северному осеннему городу, погрузившемуся в вечерний мрак, летел РАФик “Скорой помощи”.
Грязные, давно не помнящие ремонта фасады домов на улицах разбитых фонарей сюрреалистично подсвечивались новомодной рекламой. На фоне “Лебединого озера” красовался придурок с бутылкой водки и репликой «я — белый орел». Выпячивал свой хрустальный бок “Абсолют”. Рекламу алкоголя сменяла порошковая радуга с радостной школотой: Инвайт, Юппи, Зуко. Кока-кола сражалась с Пепси. Исторические этюды банка Империал «До первой звезды…» сменяла навязчивая попугайная реклама приставки: «Денди, Денди, мы все любим Денди, в Денди играют все»…
В тусклом свете, падающем от очередного плаката с подмигивающим бородатым Распутиным и бутылкой одноименной водки в руке, расположился стихийный рынок — фирменный лейбл погрузившейся в хаос России, отстойник для огромного количества людей, не сумевших своевременно перестроиться и адаптироваться. На фанерках, фибровых чемоданчиках, клеёнках — домашняя утварь, книги, инструменты, новая и поношенная одежда, всякое барахло, вытащенное хозяевами из шкафов и с антресолей в надежде продать или хотя бы поменять на продукты…
Заработная плата научных сотрудников — 12 долларов при прожиточном минимуме 50, пенсии по старости и инвалидности — еще ниже. Среди молодых, работящих — лютая, бешеная безработица. Предприятия стоят. Если работают, то неполный рабочий день. В производственных кассах скребутся мыши. Оригинальное «ноу-хау» — выдача заработной платы производимым товаром. Он тоже идет на стихийные рынки за полцены, треть цены и ниже… Населению тупо нечего есть! Сосиски с макаронами — праздник. По сравнению со скудным 1991 годом, в 1992 потребление мяса, молока, рыбы сократилось в разы. Среди буйства “новых русских” периода первичного накопления капитала — голодные обмороки и самоубийства не вписавшихся. Безысходность..
“Скорая помощь”, не снижая скорости, пролетела мимо шеренги вынужденных коммерсантов. Талая вода и мокрый снег из-под колёс с шипением окатили людей и разложенное на земле барахло. Никто не успел ни отвернуться, ни даже возмутиться. С покорностью обреченных вчерашние “строители коммунизма” стряхивали с себя грязь, обтирали рукавом товар и снова застывали чёрными изваяниями на фоне алкогольной рекламы.
Ближе к станции метро — россыпь ларьков, дальних родственников коммерческих магазинов. Зародились на заре кооперации в виде дешёвых раскладушек и палаток. Ассортимент — водка, сигареты, накаченные стероидами “окорочка Буша”, спирт“Роял”, презервативы, жвачка, марс-сникерс… Многие тысячи хаотичных и незаконных торговых точек, похожих на бронированные доты с бойницами. Центры городов усеяны ими, как осиными гнездами.
— Шеф, 15 секунд, только сигареты куплю. Опять курево кончилось, зараза.
Через открытую водительскую дверь в салон ворвалась вечерняя жизнь города с модной песней «Агаты Кристи» про наркоту «Давай вечером… Будем та-та-та курить». Курили и “гасились” прямо тут, в междуларёчном пространстве. Наркоманов, токсикоманов и алкоголиков в СССР хватало, но пик вакханалии пришелся на 90-е, когда на борьбу фактически положили болт, и появились торчки всех возрастов — от малолеток до мужиков.
-Григорий Иванович, жуть-то какая, — студентка второго курса, папина и мамина любимица Алиночка, санитарила третью неделю и ещё не привыкла к сумеркам городской жизни, — а ребята из нашей общаги говорят, что у них каждую неделю увозят передозный труп. И это медики!
-Это только половина жути, — вздохнул Распутин и показал авторучкой за спину, — вон там — вторая….
Вдоль тыльной части ларьков расположилась целая колония бомжей. В девяностых, казалось, они возникали ниоткуда. Это были вовсе не актеры и актрисы, решившие таким нехитрым способом срубить бабла, а нищие, оставшиеся без своего жилья люди. Квартиры лишиться было куда вероятнее, чем ее получить: черные риэлторы и просто бандиты внимательно отслеживали потенциальных “клиентов”. Пополняющие отряд бомжей хотя бы оставались живы. Иным обладателям завидной жилплощади везло меньше. Старики скоропостижно кончались, пьянчужки превращались в законченных алкоголиков и исчезали, инвалиды и серьезно заболевшие люди — пропадали…. Сколько безымянных могил без опознавательных знаков появилось вокруг городов…
-Ну ты, урод! — от удара по крылу РАФик весь содрогнулся и чем-то жалобно звякнул внутри своего металлического чрева,- ты какого хрена сюда свой гроб поставил, мудила?!
У открытой водительской двери “девятки”, заблокированной РАФиком, стоял пышущий гневом “хозяин земли”, правильно упакованный в турецкий спортивный костюм “с блеском”, косуху и модельные туфли, представитель самого заметного в девяностые гопнического сословия.
“Ну вот, б***, покурили”, — зло выругался про себя Григорий, поднимаясь со своего места и ища глазами предмет поухватистее.
-Нн-на-а-а-а! — набегающий от ларьков Юрка двумя ногами прыгнул на открытую дверь “девятки”, от чего стоящего за ней гопника кинуло на сиденье, приложило затылком о крышу и до кучи ударило в лобешник ребром двери.
— Валим! Ва-а-алим! — в радостном возбуждении Юрка ввинтился в свое кресло, с полоборота завел машину и рванул с места в галоп.
-Ты же его чуть не убил! Надо помощь оказать!- пискнула вжавшаяся в кресло Алина.
-Чтобы его убить, нужно из пушки стрелять! — огрызнулся водитель. Их там целая кодла, они нам такую “помощь” устроят!
— Неоказание помощи — преступление! В милицию позвонят. Номера запомнят! Найдут! — испуганно, но упрямо чирикала санитарка.
— Девочка-Алиночка! — расплылся в улыбке Юрка, ни на минуту не отводя глаза от дороги,- ты номера наши когда последний раз видела? Лично я — весной, когда машину мыл…Э-э-эх, залётные!
Юрка крутанул баранку, включая сирену и сворачивая в какую-то одному ему известную подворотню. Во все стороны от “Скорой помощи” разлетелись “ночные бабочки”, выстроившиеся перед машиной своего сутенера.
-«Протухла нА небе вечерняя заря. Заглох в лесу стук дятла-долбо@ба. Уходит время в сумрак нахрен зря. И дни летят как шлюхи с небоскрёба!» — громко декламировал Юрка, ожесточенно работая рулём, педалями и ручкой переключения скоростей.
-Ты не опрокинь нас, поэт-цветик, — прикрикнул на водителя Григорий, — разухарился тут.
***
К нужному дому подъехали только через двадцать минут, вдоволь попетляв по дворам-переулкам, убедившись, что никто не догоняет. Возле подъезда Григорий осведомился:
— Зонд и воронка есть в сумке?
-Конечно, — кивнула Алина, — а что?
-Ничего. Проверил, ты со мной или еще там, у ларьков. Идём “на отравление”.
В квартире на кухне сидел упитанный 18-летний парень. В сознании. Глаза на мокром месте, во взгляде отчаяние, безнадёга, тоска и «предчувствие близкой мучительной смерти».
Вокруг него крутилась мама.
— Сыночка, ну зачем же ты так? Ну будет у тебя ещё любовь. Не стоит она того, чтоб вот так вот поступать! А обо мне ты подумал?
— Здравствуйте. Скорая помощь. Вызывали?
— Да-да, здравствуйте, — засуетилась женщина, — вызывали. Проходите, пожалуйста. Вот видите — наглотался какой-то гадости, а всё из-за этой стервы!
-Ма-а-м, ну не начина-а-ай!
-Будем промывать желудок, — нехорошо улыбнулся парню Распутин. — Так! Мама! Приготовьте нам ведро теплой воды и пустой тазик.
Увидев в руках Алины желудочный зонд, к которому она прикрепляла воронку, и садистско-флегматичную физиономию фельдшера, парень изменился в лице. Появилась тревога за своё здоровье и жизнь в целом. Про несчастную любовь он, видимо, если и не забыл, то мысли о ней явно отошли на задний план.
— Что вы собираетесь делать? — спросил он тревожно.
Распутин повернулся к нему. В одной руке — зонд, в другой — спрей с лидокаином.
— Вот этот шланг надо проглотить. Ты ещё не знаешь, как ты это будешь делать, но я тебе помогу. Открывай рот! Та-а-ак… Сидеть!!!…
После промывания парень сидел грустный-грустный, но держался. Нюни не разводил. Алина, собирая вещи и сочувствуя, решила поговорить с ним.
— Ну вот и нафиг тебе такое счастье, чувак?
— Да дурак, блин! Она мне «кровь свернула», у меня «флягу закусило». Ну я на эмоциях горстью таблеток и закинулся.
— Стоп! — вскинул глаза Григорий, молча заполнявший карту вызова. — А что за таблетки-то?
— Я не знаю,- ответил “Ромео”. — Вон там от них баночка осталась…
В шкафчике на полке стояла пластмассовая упаковка из-под таблеток. На ней красовалась надпись «СТОП-ИНТИМ» и нарисована кошечка в розовых перьях….
По лестнице спускались молча, пока Алина не изрекла задумчиво:
— Даже если и вернётся к нему его девушка, есть ли теперь в этом смысл?
Ответить Григорий не успел. Все слова застряли в горле. Около их машины стояли две знакомые тонированные девятки и четверо “братков”, вид которых не предвещал ничего хорошего. «Быстрая походка, глаза безумные» — это про них. Общая черта настоящих отморозков — взгляд, наполненный злой, радостной энергией и хорошее настроение. Во времена, когда можно всё, люди быстро сбиваются в размножающиеся стаи. В таких группах низменные качества характера развиваются быстрее и проявляются сильнее. Ищут любую возможность с кем-нибудь «бескорыстно» разобраться. Самый желанный результат разборки — силами двух-трёх человек накинуться на одного с криками «вали его!!!» и высший изыск для правильного отморозка — попрыгать по голове лежачего, стараясь нанести сильный удар каблуком, чтобы череп треснул. Такая перспектива явно грозила Юрке. Хоть он и забаррикадировался в РАФике, эта “крепость” могла пасть в любую секунду, как только бандота начнет бить стекла. Те, однако, не торопились переходить к силовой части, ржали, наслаждались моментом, наблюдая за растерянной Юркиной физиономией, и сально шутили на счет его будущего.
-А ну-ка, Алиночка, давай мне сумку, а сама быстро к лифту, закрой глаза, зажми руками уши и открой рот…
-Но Григорий Иванович…
-Выполнять, дура! — шикнул на растерянную девчонку Распутин, доставая из сумки своё НЗ — две гранаты “Заря-2” и перцовый баллончик.
Гопники на шлепок гранаты об асфальт отреагировали, как и положено откосившим от армии, уставились на лежащую на земле чёрно-белую хреновину и даже нагнулись, чтобы лучше её рассмотреть, поэтому последующие самые интересные минуты своей жизни они пропустили. На свежем воздухе грохнуло неожиданно тихо, но вспышка была настолько сильной, что у некоторых, особо впечатлительных граждан, произошла непроизвольная дефекация. В числе “некоторых” оказался и Юрка, не ожидавший такой “подлянки” от “шефа”.
Этих минут Распутину хватило, чтобы помочь впасть в забытьё самым устойчивым, проколоть шины на девятках, затолкать в РАФик визжащую Алину, сдернуть с водительского кресла плохо пахнущего Юрку, объехать продриставшуюся кучу-малу любителей турецкого пошива и свалить, наконец, из гостеприимного двора, предаваясь мрачным размышлениям по поводу происшествия.
“Теперь, суки, точно найдут!”- колотилась в голове тоскливая мысль. На милицию надежды — ноль. Она сама боялась или была в доле. Значит надо скрывать следы. Первым делом — спрятать машину, а потом думать, как жить дальше.
-Юра! Ты говорил, у тебя есть жестянщик от Бога!
-Ну да, говорил, — Юркин голос из салона звучал с изрядной долей удивления, — а что?
-В официальном сервисе или сам по себе?
-Да куда ему в официальные с его запоями! В гараже ваяет.
-Ну тогда я ему подгоню работенку, — усмехнулся Распутин и направил РАФик к ближайшему посту милиции, перегородившему дорогу бетонными блоками, — завтра съездишь на автобазу, скажешь, что поцарапал, побожишься, что всё восстановишь за свой счёт. И прекрати там сопеть. Лучше быть засранцем, чем покойником.
***
-Да-а-а-а, неаккуратно получилось, — протянул сильно помятый гаишник, разглядывая рваный шрам на железном теле “Скорой помощи”, протянувшийся вдоль всего борта. Оформлять-то будем?
-Да кому нужны эти бумажки? Всё равно за свой счёт ремонтировать, — вздохнул Распутин, укрывая курткой хлюпающую Алину. — Слышь, командир, медсестричку нашу до дома добросьте, а то ночь уже…
-Сделаем, док,- кивнул командир экипажа, — мы что-ж, без понятия разве? Сами такие…
-Всё, Алина, дуй в машину к стражам закона. Приедешь домой — чаю с малиной, аспирин и в постель. А завтра — заявление “по собственному” и в стационар, если сердце просит практики.
— Григорий Иванович, — всхлипнула начинающий медик,- да что ж это творится? Будто война какая..
-А это и есть война, без всяких дураков, — зло сплюнул Григорий, — только необъявленная…
-——————
Примечание:
Всё, описанное выше, происходило на самом деле. Изменены только имена действующих лиц. Публикуется с разрешения участников событий.
Историческая справка:
Смешно сегодня читать умиляющиеся рассуждения о том, какой доброй была советская молодёжь. «Я очень хорошо знаю нашу молодёжь. Я регулярно смотрю телевизор» – как гордо заявила Агнесса Ивановна из фильма «Курьер». Юмор этой сцены сегодня не ясен. А тогда он был понятен любому. Советское телевидение и реальная молодёжь существовали в параллельных вселенных.
«Братки 90-х» появились не на пустом месте. Питательная среда для них была сформирована ещё в 70-х. Официальная власть, недалекая и косноязычная, своей фальшивой приторной и притворной говорильней про добро и человеколюбие, своей ложью про коммунизм уже вот завтра, сформировала поколение тех, кто ненавидел само слово «гуманизм». Дело оставалось только за малым – дать этим молодёжным группам идею, что бить морды друг другу не просто так, а за бабло. И понеслось….
В конце 80-ых и начале 90-ых ТВ пропагандировало всё. Появились сериалы, якобы повествующие о проблемах молодежи, а на самом деле разъясняющие что такое наркотики, как находить и употреблять. Особенно врезался в память эфир «До 16 и старше» и аналогичной программы для тинейджеров, где показывали: вот это — баян и ложка над огнем, его колоть сюда, но это очень плохо, это “фу”, ребята, так никогда не делайте. А это травка, ее раскуривают вот так вот, но это ай-яй-яй, негодяи наркоманы, «фу» на них. Драгдилер обычно выглядит вот так — но вы к нему никогда не подходите. Надо ли говорить, что после таких передач маховик наркоторговли и наркомании так закрутился, что затормозить его смогли в лучшем случае к середине нулевых.
Сергей Васильев
https://aftershock.news
Warning: count(): Parameter must be an array or an object that implements Countable in /var/www/u0666841/data/www/russiapost.su/wp-includes/comment.php on line 959