RussiaPost.su Глобальная политика
Просто история:
18 апреля 1904 года в сражении на пограничной реке Ялу с японцами русские впервые применили пулеметы системы Максима. Причем сразу все, которыми располагали подвижные части русской армии на Дальнем Востоке. Целых 8 единиц. Единственная на весь Дальний Восток пулеметная рота была придана 11-му Восточно-сибирскому пехотному полку, встретила огнем атакующих японцев и погибла в полном составе. Но, как писал В. Федоров,
«она оказала существенную пользу войскам, к которым была придана».
Другие 12 пулеметов Максима в это время находились на крепостных верках Порт-Артура.
Можно, конечно, сказать, что у японцев с пулеметами все обстояло почти также — они тоже имели в своем распоряжении всего роту пулеметов системы Гочкиса, однако, с японскими проблемами пусть разбираются японцы.
Основной причиной того, что пулеметы очень непросто «заходили» в русскую армию была позиция целого ряда военачальников, лидером которых можно считать генерала Драгомирова, крупнейшего военного теоретика России и, что гораздо более важно, начальника академии Генерального штаба Русской Императорской армии — с 1878 года и по 1889 год.
Генерал М. Драгомиров (портрет 1889 года).
«А в воздухе толкутся патроны»
Сказать о том, что генерал Драгомиров был противником пулеметов — не сказать ничего. Генерал М. Драгомиров был самым яростным противником скорострельного огня вообще. И последовательно публиковал свое мнение практически во всех военных, околовоенных и невоенных изданиях. Причем весьма талантливо: дошло до того, что генерал облек свои возражения в весьма метафорическую форму «сна», в котором он стрелял в медведя из некоей «отличной магазинки» (магазинная винтовка),
«а в воздухе толкутся патроны, стремясь попасть в патронник. Едва я успевал выпускать один патрон, как другой сам собою лез на его место».
Естественно, ни «магазинка», ни лезущие в патронник патроны не спасли «охотника»: медведь, в которого тот палил «с остервенением», подбежал к нему
«раскрыл свою страшную пасть и голосом презрительно насмешливым, человеческим голосом заговорил: «Ну, а дальше что? Дурак ты дурак! В бабки бы тебе играть, а не из ружья стрелять! не говорили разве тебе смолоду, что глупому сыну не в помощь богатство! На то и вышло».
По словам М. Драгомирова, сон этот ему приснился в 1883 году, а опубликован он был в журнале «Разведчик» в 1894 году.
«Красивым словом пулемет»
К пулеметам же он относился еще негативнее, и, с нескрываемым сарказмом, писал:
«если бы одного и того же человека нужно было убивать по нескольку раз, то это было бы чудесное оружие, так как при 600 выстрелах в минуту их приходится по 10-ти на одну секунду. На беду для поклонников столь быстрого выпускания пуль, человека довольно подстрелить один раз, и расстреливать его затем, в догонку, пока он будет падать, надобности, сколько мне известно, нет».
Пулемет Максима колесного типа со щитом, принятый на вооружение русской армии.
Были у генерала и другие возражения по поводу пулеметов:
«Всякая скорострелка, называть ли ее картечницей или вновь придуманным красивым словом пулемет (и избави нас от лукаваго и метафоры!), все же есть не более, как автоматический стрелок, т. е. самостоятельного вида поражения не дает; и если дать на выбор человеку, не одержимому предубеждениями, застилающими здравый смысл, то, конечно, он предпочтет живого стрелка автоматическому, уж хоть бы за то одно, что у него лафета нет, лошадей ему не нужно, прикрытия тоже не нужно и можно его употребить на всякую солдатскую работу».
Вывод, который сделал М. Драгомиров был прост:
«я считаю пулеметы нелепостью в полевой армии нормального состава».
А пулеметы, по мнению военного теоретика, будут полезны на крепостных стенах и в небольших экспедициях против туземцев.
Это свое мнение он опубликовал во все том же «Разведчике», но в 1891 году.
Перевозка пулемета колесного типа.
Следует отметить, что результатом такой «позиции оппозиции» стало изъятие из полевых частей русской армии картечниц, принятых на вооружение в 1871 году: в 1876 году «скорострельные батареи», сформированные при каждой артиллерийской бригаде были расформированы, а сами картечницы переданы в крепости. И это действие тоже оказало негативное влияние на принятие на вооружение пулеметов.
Но Русско-японская война «околопулеметные» акценты расставила весьма точно. Как писал генерал С. Федоров в статье «Пулеметное дело», после нее:
«установился следующий взгляд на пулеметы:
а) что это есть сильное могучее огневое средство, одинаково нужное и пехоте и кавалерии;
б) что это не есть только узкое оборонительное средство, а что пулеметы должны работать и при обороне и при наступлении».
Как видно из текста, генерал С. Федоров прямо опровергал умозаключения генерала Драгомирова. Однако последний к тому времени скончался и не мог ни возразить, ни извиниться.
Но его «Учебник тактики» оставался настольной книгой русских офицеров вплоть до Первой Мировой войны.
Небольшой постскриптум
Кстати, а мне бросились в глаза слова Драгомирова о «здравом смысле» («если дать на выбор человеку, не одержимому предубеждениями, застилающими здравый смысл, то, конечно, он предпочтет…»): очень часто нынешние диванные эксперты любят апеллировать к этому самому «здравому смыслу» и еще к «логике» — оно и понятно, теоретику апеллировать больше и не к чему. Да и ни к чему.
